Светлой памяти Тамары Константиновны посвящается….

В нашем знакомстве с Тамарой Константиновной характерной чертой было то, что я совсем ее не знал. Я даже теперь не знаю ее истории, не знаю того, что называют судьбой человека, не знаю ключевых моментов ее жизни, я совершенно не способен дать curriculum vitae этого человека, даже личные составляющие жизни этого человека для меня неизвестны.

Все это потому, что я узнал этого человека лишь в одном, что и открыло для меня самое главное в ней, предстало некой суммой человека, исчерпывающим и делающим не нужным и не интересным иные факты и откровения о ней. В один из приездов домой, в нашем соборе я услышал детский хор, который прежде был мне неизвестен. В первых звуках и фразах хора имело место даже не удивление, не изумление, не некий сентиментальный восторг, а долгожданное чувство обретения того, чего так долго не было, но так было необходимо. Я первый раз услышал в соборе музыку, совершенно забытую и даже не пытающуюся быть востребованной музыкальность фразы, интонацию, красивейший тембр детских голосов, который со времен византийской империи считался самым совершенным "инструментом" для литургической музыки, я услышал совершенно другое качество музыки. Тайна литургии заключается в том, что искусство из служебной роли, из пустой прекрасы, из дополнения к чему-то становится живым телом тайны - в этом заключается великий опыт православия, вся суть его живого богословия, данного в литургии. Именно этот опыт определил, что православие выработало одну из самых необыкновенных художественных систем, одну из самых сильных и продуманных форм искусства, развило максимально классичное отношение к форме. Конечно же, то что исполняется в наших храмах, в подавляющем большинстве является неким застывшим рудиментом XIX века, мало общего имеющим с силой форм древней литургической музыки и живописи. Наши соборные дети с Тамарой Константиновной исполняли тот же репертуар, но в их пении была сила формы, музыкальности, которую Тамара Константиновна подарила детям, которая так редко встречается не только в церковных хорах Бреста, но и вообще всей нашей церковной реальности. Сила детского пения не в сентиментальности, а в кристалличности формы, ее поражающей силе, серьезности, не напыщенности, а именно серьезности - серьезности радости, серьезности печали, серьезности парадокса и серьезности правды. В этом некая черта вообще ребенка как максимума человека - для него все серьезно, и поэтому все имеет силу, а следовательно замыкает в себе, становится живым опытом, действует и живет будучи искусством. В этом некая архаичная черта вообще детей, как одних из самых сильных участников культа и таинства, особых творцов искусства. Весь наш восторг, все всплески эмоций, слезы на глазах при пении детей хора Тамары Константиновны происходил именно из силы формы, искусства, я повторюсь - не из сентиментальности, а абсолютной силы искусства, которое православие избрало как таинство, живое тело тайны. Первое, что я сделал - спросил нашего любимого о. Евгения Семенюка, самого музыкального и чудесного человека - кто это?! Отец Евгений сказал, что это необыкновенный человек! У о. Евгения была одна особая черта, почти исчезнувшая у людей, и не встречающаяся в церковной среде, он благоговел перед талантом другого человека, именно благоговел, как перед чем-то святым, чем-то заданным человеку, он умел необыкновенно уважать людей, а уважать людей очень трудно, у него была эта особая черта старой брестской интеллигенции. В его словах о Тамаре Константиновне чувствовалось благоговение к ее необыкновенной музыкальной работе, но что еще- к ее отношению к детям, ее отношение к совершаемому делу. О. Евгений рассказывал, как она заботится о детях, как она проводит спевки, сколько силы вкладывает и самое главное - как она любит детей! На этом все вырастало. Перед Тамарой Константиновной надо было благоговеть именно за то, что она создала прекрасное искусство, прекрасную музыку и любила! Ничего другого знать об этом человеке мне было не надо. В этом заключалась вся чудесность этого милого, сердечного, не лживо скромного и благородного человека. Она дала возможность услышать и быть в соборе прекрасному пению, прекрасной музыке. Если кто- то сам не слышит и для него важны награды и премии- их было у соборного хора Тамары Константиновны вдоволь! Нельзя забыть звук ее хора, в котором порой был слышен ее взрослый, взволнованный голос, но это не мешало. Она подарила нам необыкновенную музыку - наше время настолько тупо, что это сравнимо с чудом. И даже неважно, что они пели: были ли это близкие кичу песенки Денисовой, литургические произведения, колядки, детские песенки - все это было правдой и становилось для многих откровением. Мы должны понимать, что Тамара Константиновна, кроме того, что одарила нас, она необыкновенно одарила детей - не важно как сложатся пути детей, которые пели у нее в хоре, но каждый из них получил от нее необыкновенную музыкальность! Это очень важно - это залог! Но прежде всего она очень любила детей - она просто очень любила. Тайна искусства -  это вообще любовь. Что такое красота? - это только лишь очертание любви! Каждый из нас, чувствует ли он музыку или нет, имеет ли вкус или нет, каждый из нас угадывал, прочитывал любовь по их пению. Поэтому все, что делали дети и Тамара Константиновна становилось красотой и правдой - тайной человека...

Автор: Виталий Михальчук